Поскольку меня, прежде всего, интересовали старые изображения нашего города, в мои руки попал небольшого размера альбом, в котором помещались старинные довоенные открытки с видами Ровно. Просмотрев альбом до последней заполненной открытками страницы, я машинально пролистал оставшиеся пустые листки и... моё любопытство было вознаграждено. Среди пустых листов альбома я обнаружил крохотных размеров пожелтевшую от времени фотографию. Она была настолько мала, что я не сразу разглядел изображённый на ней фрагмент ровенского замка князей Любомирских...
С любезного разрешения администрации музея я получил возможность изучить находку при помощи современной электронной техники. Не будучи большим специалистом в фотоделе, и напротив, довольно сносно ориентируясь в компьютерной технике, я решил, прибегнул к помощи старенького, но вполне качественного домашнего сканнера. Результат превзошёл все ожидания...
Благодаря необычному ракурсу, который был около ста лет назад выбран фотографом для съёмки, мы получили возможность созерцать во всех подробностях правое крыло старинного замка. Забегая вперёд, скажу, что именно эта фотография стала недостающим звеном при воссоздании трёхмерной модели замка.
Однако вернёмся к самой фотографии. Изучение деталей снимка позволило сделать вывод о том, что фото сделано до 1926 года (по другим источникам до 1927 года). Именно тогда заброшенный замок после пожара лишился крыши. Также я впервые увидел арку, не попавшую ни на одну из бесчисленного множества открыток с изображением замка. Удалось рассмотреть элементы украшений – статуи и лепку между этажами.
Но самым неожиданным и потрясающим открытием для меня стала фигура ребёнка, застывшая в дверном просвете. Поначалу я даже подумал, что это оптическая иллюзия – игра света и тени, но пересканирование фотографии в максимальном разрешении подтвердило догадку.
При увеличении в сотню раз перед нами предстала полусогнутая фигура ребёнка в шапке-ушанке, вытаскивающий какой-то прямоугольный предмет из замка. Первая мысль, посетившая меня тогда, была – «дети подземелья».
Стоит отметить, что в советское время наш маленький городок большинству граждан Союза был по крайней мере известен благодаря двум фамилиям – Кузнецов и Короленко.
Владимир Галактионович Короленко Что современный читатель знает о жизни и творчестве выдающегося писателя-гуманиста Владимира Галактионовича Короленко? К сожалению, не много. В основном мы знакомы с его творчеством только по рассказу «Дети подземелья», который вы не найдете ни в одном собрании сочинений писателя, потому что такого рассказа Короленко не писал (!). У него есть повесть «В дурном обществе», которую специально для детей сократили до размера небольшого рассказа. Характерно, что сокращение было сделано без участия писателя, и этот рассказ ему не нравился.
Повесть «В дурном обществе» написана почти полностью в годы пребывания Короленко в якутской ссылке (1881-1884) Позже автор работал над ней в 1885 году в Петербурге, в доме предварительного заключения, где ему пришлось просидеть несколько дней. В том же 1885 году «В дурном обществе» была напечатана в журнале "Русская мысль", No 10.
В одной из своих кратких автобиографий Короленко, касаясь повести "В дурном обществе", говорит: "Многие черты взяты с натуры, и, между прочим, само место действия описано совершенно точно с города, где мне пришлось оканчивать курс". Здесь имеется в виду наш город Ровно (названный в рассказе "Княжье-Вено"). После переезда семьи писателя в 1866 году в Ровно, Короленка зачисляют в третий класс Ровенской реальной гимназии. А в 1871 году он успешно оканчивает её с серебренной медалью. Давайте вместе посмотрим как автор описывает наш город почти полтора века тому назад....
....Местечко, где мы жили, называлось Княжье-Вено, или, проще, Княж-городок. Оно принадлежало одному захудалому, но гордому польскому роду представляло все типические черты любого из мелких городов Юго-западного края, где, среди тихо струящейся жизни тяжелого труда и мелко-суетливого еврейского гешефта, доживают свои печальные дни жалкие останки гордого панского величия.
Если вы подъезжаете к местечку с востока, вам прежде всего бросается в глаза тюрьма, лучшее архитектурное украшение города. Сам город раскинулся внизу над сонными, заплесневевшими прудами, и к нему приходится спускаться по отлогому шоссе, загороженному традиционной "заставой". Сонный инвалид, порыжелая на солнце фигура, олицетворение безмятежной дремоты, лениво поднимает шлагбаум, и - вы в городе, хотя, быть может, не замечаете этого сразу. Серые заборы, пустыри с кучами всякого хлама понемногу перемежаются с подслеповатыми, ушедшими в землю хатками. Далее широкая площадь зияет в разных местах темными воротами еврейских "заезжих домов", казенные учреждения наводят уныние своими белыми стенами и казарменно-ровными линиями. Деревянный мост, перекинутый через узкую речушку, кряхтит, вздрагивая под колесами, и шатается, точно дряхлый старик. За мостом потянулась еврейская улица с магазинами, лавками, лавчонками, столами евреев-менял, сидящих под зонтами на тротуарах, и с навесами калачниц.
Вонь, грязь, кучи ребят, ползающих в уличной пыли. Но вот еще минута и - вы уже загородом. Тихо шепчутся березы над могилами кладбища, да ветер волнует хлеба на нивах и звенит унылою, бесконечною песней в проволоках придорожного телеграфа.
Речка, через которую перекинут упомянутый мост, вытекала из пруда и впадала в другой. Таким образом, с севера и юга городок ограждался широкими водяными гладями и топями.
Пруды год от году мелели, зарастали зеленью, и высокие густые камыши волновались, как море, на громадных болотах. Посредине одного из прудов находится остров. На острове - старый, полуразрушенный замок.
Я помню, с каким страхом я смотрел всегда на это величавое дряхлое здание. О нем ходили предания и рассказы один другого страшнее. Говорили, что остров насыпан искусственно, руками пленных турок. "На костях человеческих стоит старое замчище,- передавали старожилы, и мое детское испуганное воображение рисовало под землей тысячи турецких скелетов, поддерживающих костлявыми руками остров с его высокими пирамидальными тополями и старым замком. От этого, понятно, замок казался еще страшнее, и даже в ясные дни, когда, бывало, ободренные светом и громкими голосами птиц, мы подходили к нему поближе, он нередко наводил на нас припадки панического ужаса,- так страшно глядели черные впадины давно выбитых окон; в пустых залах ходил таинственный шорох: камешки и штукатурка, отрываясь, падали вниз, будя гулкое эхо, и мы бежали без оглядки, а за нами долго еще стояли стук, топот и гоготанье.....
Вот уж не знаю как вам, но мне после прочтения этих строк непременно захотелось прочитать повесть «В дурном обществе», тем более, что по прошествии сотни лет, мы получили наглядное представление о том, как же на самом деле выглядели главные герои повествования - дети подземелья.
